Али Вячеслав Полосин,
доктор философских наук, заместитель главного редактора журнала «Ислам»
Сегодня умма в мире и в России страдает от того, что роль мусульманской интеллигенции в ней слишком мала и явно несоразмерна общей величине. Туловище огромное, а голова маленькая – как у динозавра. Многие могут спросить: а что такое мусульманская интеллигенция, нужна ли она вообще? Есть ли упоминание о ней в Коране?
Латинское по происхождению слово «intelligentia», органично вошедшее во все европейские языки, включая русский, означает: «понимание, познавательная сила, знание». Соответственно, «intelligens» – «мыслящий, разумный, понимающий, знающий, разумеющий». Сколько раз в Коране говорится о «людях разумеющих»? – вот столько раз Аллах и говорит об интеллигенции!
Это понятие неразрывно связано со словом «алим», которое часто ошибочно переводят как «учёный». Ошибочно потому, что в слове «алим» нет компонентов, означающих учение, оно образовано от «ильм» – знание. При этом «учёный» – это пассивная форма, это объект – тот, кого научили. «Алим» – это в арабском языке активная форма, обозначающая того, от кого исходит действие, то есть субъект. Наиболее точная передача на русский язык – «обладающий знанием», «имеющий знание», «знающий». А если вернуться к вошедшему в русский язык латинскому слову – то «интеллигент».
Понятие «интеллигенция» ввёл в русский язык писатель Пётр Боборыкин. Оно сразу же приобрело два основных значения: во-первых, стало обозначать некоторое социальное положение, «прослойку общества», во-вторых – особое качество, духовность и интеллектуальный уровень личности. Большевики, особенно Ленин, подвергли интеллигенцию шельмованию, ибо она не вписалась в «диктатуру пролетариата», и за ней в советской печати закрепилось определение «гнилая». Однако сегодня на смену диктатуры людей с булыжником пришёл век возрождения российской интеллигенции. И мусульманская интеллектуальная элита могла бы сыграть в этом существенную роль. Тем более что и в самой умме, увы, встречаются любители диктатуры агрессивного невежества – они сродни большевикам и прочим социал-революционерам.
Оба значения слова «интеллигенция» оказались применимы к выражению в русской ментальности исламского мировоззрения: «алим» означает некоторое положение, статус в мусульманском обществе, а «разумеющий, понимающий» – уровень личного развития человека.
Понятие «знание» («ильм») не ограничено в Коране какими-то отраслевыми рамками, Коран и Сунна обязывают всех мусульман стремиться к получению всех истинных знаний: «Получение знаний – обязанность каждого мусульманина и каждой мусульманки» – это известный хадис Пророка (мир ему и благословение). А истинные знания – это те, которые правдиво свидетельствуют о совершенстве и целях творения мира во всём его многообразии:
«Поистине, в сотворении небес и земли, в смене ночи и дня, в кораблях, плывущих по морю на благо людям, в воде, ниспосланной Аллахом с неба и оживившей замершую землю, в расселении по земле разнообразных животных, в смене ветра и в облаках, гонимых между небом и землёй, заключены знамения для людей разумеющих» (Коран, изложение аята 164, суры 2 «Бакара»).
Поэтому алим – это обладающий знаниями и в истории, и в социологии, и в физике, и в математике, и в вопросах права, и в психологии, и в философии, и в филологии, и в фикхе, и в науке ихсана (искренности). В Коране в нормативной форме и во времена Пророка (мир ему и благословение) – в практической форме не было никакого фиксированного разделения на отрасли истинного знания, не было такого понятия, как «фикх», ибо знание мыслилось как единое истинное знание о правильном поклонении Творцу. Потом началась спецификация знаний и, соответственно, разделение на отрасли науки. Это является благом для более углублённого изучения каждого предмета в отдельности, но благом при условии, что углубление в частное не приведёт к отрыву от целого. А такое, к сожалению, со временем произошло.
Выделились как бы обособленные «религиозные знания», причём они выделились в особую ветвь. Более того – их стали противопоставлять другим знаниям, а кризис уммы начался с того, что «другие» знания объявили вообще не нужными, а знания узкорелигиозные, связанные большей частью с ритуалом, провозгласили некоей «священной» иджмой и стали заучивать наизусть без критического осмысления и вне связи с целым знанием. Из-за этого произошла консервация фикха на уровне Средневековья без реальной проекции в современность.
Грустной иллюстрацией к такому положению стала поэтическая ирония яркого мыслителя и великого врача Абу Али ибн Сины:
Когда к невеждам ты идёшь высокомерным,
Средь ложных мудрецов явись ослом примерным!
Ослиных черт у них такое изобилье,
Что тот, кто не осёл, у них слывёт… неверным.
В чём смысл и порочность такой консервации? Дело в том, что любые изложенные в Коране или в хадисах ситуации, лёгшие в основу шариатских норм, могут быть применены к сегодняшним реалиям только по методу аналогии (прецедентное право). Если сегодня налицо аналогичная ситуация, то к ней можно применить соответствующую норму Шариата по принципу прецедента из Корана или Сунны Пророка (мир ему и благословение). Но если признаков аналогии недостаточно, если только внешне показалось, что есть аналогия, а её вовсе нет, то применение нормы Шариата к не аналогичной ситуации будет по меньшей мере ошибочно.
Однако установить, насколько нынешняя ситуация соответствует изложенной в Коране или в хадисе, из которой выведена норма Шариата, можно только на основе изучения обстоятельств нынешней ситуации, то есть – при наличии истинных знаний о ней. Но для этого чаще всего требуются знания, которые мы получаем из других отраслей единого истинного знания Аллаха! А именно: из социологии, психологии, физиологии, анатомии, медицины, физики, химии, философии, филологии, военной науки…
Например, что такое сегодня «исламский призыв», понимаемый как распространение Ислама (более точный перевод: «приглашение к Исламу»)? Разве современные технологии (а вслед за «цифрой» грядёт массовое применение нано-технологий) были известны в VII веке н. э.? Тогда препятствие в распространении Ислама означало физическое устранение проповедников, и такое положение рассматривалось как недопустимое, дающее основание для защиты дискриминируемых братьев по вере.
Однако сегодня есть Интернет, грядут ещё более развитые технологии распространения информации, которым никто не сможет помешать, и информацию об Исламе можно будет совершенно беспрепятственно распространять в любом уголке земного шара. Можно ли при таком положении вещей говорить о наличии препятствий для проповеди Ислама, то есть дискриминации? Как может на этот вопрос ответить алим по фикху, изучивший мнения исламских учёных прошлых эпох, но не знающий особенностей действия современных демократичных законов и возможностей информационной сферы? Да никак не может, или может, но… наугад.
Поэтому алим свои специфические знания иджтихада из сур Корана и Сунны применительно к IX–XII векам н. э. по фикху должен восполнить знаниями, полученными от алима по современной информатике, по политологии, по социологии, по юриспруденции. И, только соединив все эти знания, факих сможет выйти на правильное заключение. Но если алим по фикху обложит себя только средневековыми цитатами и будет твердить по ним то, что было правильно для XII века, призывая механически копировать это для XXI века, не имея доказательств наличия аналогии с реалиями этого века, – то он заведомо будет давать нам сегодня ложные заключения, противоречащие Исламу. И примеров сего мы встречаем, увы, немало.
Тем самым только шура (собрание алимов), представляющая собой цельное истинное знание, может обеспечить правильное решение. А шура алимов по разным отраслям истинных знаний и есть, по-европейски говоря, мусульманская интеллигенция – как социальная прослойка общества. В то же время любой мусульманин, приобретший истинные знания в любой общественно-полезной сфере и пользующийся ими во благо уммы, своего земного Отечества и всего человечества, – и есть мусульманский интеллигент. Создание такой прослойки и её эффективная работа – единственный путь к воссозда¬нию былого величия созидательной и гуманной исламской цивилизации.