28 августа всю российскую умму как гром поразило известие о гибели в родном ауле Саида-афанди. Не так давно исполнилось 40 дней со дня злодейского убийства Валиуллы-хазрата Якупова в Казани. На джаназа по Валиулле-хазрату я надел горскую шапку, подаренную мне Максудом-хаджи Садиковым в 2008 г. в Махачкале. И вот все трое стали шахидами… Нам остается бороться и молиться во имя мира в Дагестане, Татарстане и всей России.
Тяжело оценивать труды и дни выдающегося человека, но я постараюсь воспользоваться прежде всего словами самого Саида-афанди. Крупнейший суфийский шейх Дагестана родился в самый страшный год для российской уммы – 1937-й. В этот год были уничтожены многие тысячи алимов, шейхов, имамов по всей нашей стране. Однако, несмотря на репрессии, появились новые поколения наставников ислама, вышедшие прежде всего из народной среды. Саид-афанди родился в селе Чиркей Буйнакского района Дагестана. По окончанию 7 классов работал чабаном для поддержания семьи, оставшейся без кормильца, проходил службу в армии в Каунасе, по возвращению в Дагестан трудился на Чиркейской ГЭС и других объектах, а параллельно изучал исламские науки у дагестанских алимов. Он вспоминал: «В советское время у нас здесь тайно учились мутаалимы. Обучение проходило в частных домах или в подсобных помещениях. Я тоже учился таким образом, правда, был уже не мальчиком: я начал изучать ильм в 33 года. В Чиркее жили два алима по имени Хажияв, я посещал их обоих и много извлек для себя пользы».
Первым своим духовным наставником будущий шейх считал Абдулхамида-афанди из селения Инхо. Саид-афанди говорил: «Сильсила у нас идет от Халида аль-Багдади до Исмаила Курдумери, продолжилась через… Махмуда-афанди из с.Алмало, …и мы являемся ее последователями». В Дагестане соединились линии суфийской преемственности братств накшбандийа и шазилийа. Саид-афанди указывал на связь в накшбандийском тарикате через Махмуда-афанди из Алмало, а в шазалийском – через Сайфуллу-кади Башларова. Для мусульман Урало-Поволжья дорого то, что жизненный путь их обоих тесно связан с нашим регионом. Так, Махмуд-афанди был выслан в Пермскую губернию, женился в Агрызе (ныне Татарстан), встречался с Ш.Марджани в Казани, его мюридом был Мухаммад-Закир Камалов из Чистополя. По преданию, Махмуд-афанди говорил: «Я своими глазами наяву видел пророка Мухаммада (мир ему), когда я был в Казани, а сейчас, находясь в Дагестане, я его вижу только глазом сердца». Могила Махмуда-афанди в Астрахани является местом зиярата. Сайфулла-кади учился в Астрахани, был выслан в Саратовскую губернию, преподавал в Уфе, был мюридом выдающегося шейха Зайнуллы Расули в Троицке, вместе с будущим муфтием ЦДУМ Р. Фахредином вынашивал планы создания Духовного собрания на Северном Кавказе.
Саид-афанди вел проповеди на аварском языке – языке имама Шамиля и Расула Гамзатова, он был сторонником сохранения традиций своего народа. Со временем его деятельность охватила представителей других народов «Страны гор». Мюридами Саида-афанди стали десятки тысяч человек в Дагестане и других российских регионах, в том числе в Сибири, Центральном федеральном округе и Поволжье. Его книги начали переводиться на русский, это – «Сокровищница благодатных знаний», «История пророков», «Сборник выступлений шейха Саида афанди аль-Чиркави», «Современность глазами шейха Саида афанди», а также книга «Побуждение внять призыву Корана», изданная пока только на аварском языке. В родном ауле действует Чиркейский теологический институт имени Саида-афанди во главе с его сыном Абдуллой Ацаевым.
Шейх всегда стремился объяснять свои мысли на примерах, понятных простому человеку, но в то же время достаточно современных: «Мюриды для устаза (наставника) – что пальцы руки, между ними он не делает различия; я это так понимаю и сам не делаю различия между мюридами. Я воспитываю всех одинаково, без исключения. Если, к примеру, один станет хорошим человеком, а другой нет, причина не в том, что первого воспитывали каким-то особым образом. К примеру, мы знаем, какие должны быть условия для поступления электрического тока: необходимы столбы и провода, по которым ток дойдет до дома. Но если в доме неисправна лампочка, или нет контакта, виновен ли в этом электрик? Это уже зависит от самого хозяина дома. Так же и в тарикате – все зависит от самого человека».
По вопросу сохранения мазхабов он утверждал достаточно категорично: «На Кавказе практически нет приверженцев другого мазхаба, кроме шафиитского, его мы и соблюдаем». Мазхаб для него был связан с соблюдением традиций. Саид-афанди писал про турков, которые ввели войска в Дагестан в 1918 г., что они высказали следующее «мнение о нашем крае…, что жители Дагестана – рабы обычаев. Так оно и есть. В книгах написано, что ребенок быстрее отвыкнет от материнской груди, чем человек – от своих обычаев, настолько он привязан к своим привычкам. Это и ведет людей к погибели».
Однако благосостояние постсоветской эпохи меняет людей. Саид-афанди говорил: «Мы помним, какой была Махачкала несколько лет назад, и как же теперь она преобразилась: огромные дома, один роскошнее другого. Если бы их хозяева хоть немного помогали нуждающимся, в Дагестане не осталось бы бедных людей, в десятки раз увеличилось бы количество медресе и преподавателей. Но в них остается невежество – это признак отсутствия истинной веры, в этом вся беда… Я никогда не отрицал мирское, им надо заниматься, и дома нужно строить, и светское образование получать, – жить ведь надо. Но нужно сочетать обе стороны».
Несправедливость и безверие порождают смуту. Шейх из Чиркея указывал: «Что может удержать от плохих деяний? Человека от плохих деяний может удержать либо закон, либо вера… Во времена советской власти, например, не было сегодняшнего беспредела, потому что людей удерживал закон. Законы потеряли силу – и в стране началась смута. Вот как бывает, когда у людей нет ни капли веры и нет закона… Истинно верующие люди не изменились, когда законы перестали действовать, а что творят люди без веры – мы тоже видели своими глазами. Причина всех бед – отсутствие веры».
Саид-афанди был жестким противником тех, кто пытался ввергнуть Дагестан в смуту в сентябре 1999 г. На вопрос, как ислам относится к экстремистам и фанатикам, он отвечал: «С людьми других конфессий в исламе не враждуют и к вражде не призывают. [И даже] из-за плохого отношения мы не обязаны сразу хвататься за оружие. Одно дело – когда воюют два государства, но с одним фанатиком драться не стоит». Очень важно, что шейх выступал противником как актов террора, так и бессудных расправ: «Для всего есть порядок и закон. Например, если нужно посадить преступника, мы с вами сажать его не станем, ибо для этого есть прокурор и судья. Только после суда преступника сажают в тюрьму, творить самосуд никто не вправе».
Чиркейский шейх вслед за другими дагестанскими подвижниками ислама в своей любви к малой родине ссылался на Сайфуллу-кади Башларова, который сказал: «во всех частях света от ислама остался лишь внешний образ, за исключением Дагестана». Я сам удивлялся этим словам, но когда мы едем в хадж и возвращаемся оттуда, мы проезжаем через многие страны и видим, что на самом деле такой чистоты веры, как у нас, там нет…. Сейчас сложилось такое положение, что мы обязаны просить Аллаха уберечь ислам и Дагестан».
Но сегодня Дагестан раздирают распри. Саид-афанди в последний год своей жизни был сторонником диалога между суфиями и салафитами во имя мирного развития Дагестана. Он призывал: «Сторожевые собаки у себя дома все время грызутся между собой, лают и т.д., а когда увидят хищника, то дружно бросаются на него. В Дагестане много наций, народностей. Я призываю все народы к согласию, миру и дружбе… объединяйтесь все»! Этот завет к согласию граждан Дагестана, искренне стремящихся сохранить мир в своем доме, должен быть воплощен в жизнь!
Айдар Хабутдинов
Доктор исторических наук, профессор